Рядовой Рыжий
— Если ты смелый, ловкий, умелый, то тебе на сегодня хватит, брат. Иди домой, пока не натворил чего-нибудь. Завтра выступаем, там понадобится твоя сила, — хлопает Рыжего по плечу товарищ. От дружеского хлопка Рыжий чуть не слетает со скамьи, но его придерживают и выдворяют на улицу. Это сегодня он — Рыжий. А завтра — рядовой орк, грубой силой и чоппой готовый вырезать врагов.
Пирушка в орочьем кабаке перед битвой с людьми последняя. Но говорить "последняя" не хорошо, это запретное слово. Надо "крайняя". Кружки с пойлом прилипают к засаленной столешнице, запах в кабаке плотный и режет глаза. Вот зачем оркам маленькие глаза. И чтобы не всякая дубина могла проскользнуть в глазницу. Будущие рядовые уже надрались до зеленых соплей, готовые наутро превратиться в кисельное месиво. Их хрюкающий смех летит по темной округе и немало бесит Рыжего, поневоле вышедшего подышать. Сейчас бы вломить кому. Зачем? Да просто так, от широты души.
— Не знаешь, куда себя деть? — насмешливо пробасило рядом. — Ты этой ночью все равно спать не будешь. А у меня есть идея. — Темный силуэт явился аккурат против луны, на шее орчихи тускло сияли выбеленные клыки ожерелья. Незнакомка стояла, уперев руки в бока и широко расставив ноги, словно бросая Рыжему вызов. Орк оценил расположение металлических пряжек на ее одежде и сколько времени ему понадобится, чтобы все это расстегнуть либо сломать.
Восемь секунд.
***
— Давай, шышел-мышел, шевели задницей! — командиры собирали жалкие остатки отрядов, перестраивали, жалобщикам давали дубиной в зубы, чтоб не повадно раскисать. Рядовые орки — это не мясо для заклания, это два метра ярости, исполинской силы и отчаянного желания выжить, во что бы то ни стало. Орк, он как зверь. Загнанный, сопротивляется с чудовищным неистовством. Чего не скажешь о врагах — умных, многочисленных, но слабых и голодных людях.
Орки орали о победе, и поле битвы стало погостом, черным от запекшейся крови, кишок, воронья и мух. Расправились орки со всеми, от страха и отчаяния жестоко убивая каждого, не беря пленных. Умирающих от потери крови все равно закалывали и забивали камнями.
На исходе битвы Рыжему не было уже страшно и трепетно, как тогда в кабаке, где он напивался, чтобы забыть о предстоящем ужасе. Его эмоции сковала необходимость убивать без сомнения. Он хладнокровно переступал трупы сородичей, чтобы разможжать черепа обидчиков своего племени. Размахивался, ударяя чоппой наискось, со свистом втягивая воздух в поврежденные легкие. Люди молниеносно атаковали в ответ, уклонялись, от соприкосновения оружий высекались желтые искры и летели щепки. Но в схватке люди неизменно умирали.
Палицей рыжему раздробили плечо, отчего его рука отнялась на целый месяц, стрелой пронзили глаз. Многочисленных переломов и глубоких гноящихся ран Рыжий в пылу сражений не замечал. Пока орк способен стоять на ногах, он сражается. Брат, что Рыжего осаждал в кабаке, как безумный отрезал поверженным врагам головы, и, хватая их за волосы, танцевал без музыки, едва не поскальзываясь на крови. Враг был завоёван, сожжен, осквернен, сломлен. Исход битвы решил судьбу соседских земель.
***
Пирушка в орочьем кабаке после битвы с людьми последняя. Последняя для Рыжего, не крайняя. Уже не такая шумная, какой была перед битвой. Многие из его деревни не возвратились. Да и самого его чуть не волоком сюда дотащили. Кружки с пойлом прилипают к засаленной столешнице, запах в кабаке плотный и режет глаз. Маленькие глазницы не спасают от стрел.
Силы покидают Рыжего, прислоненного к обшарпанной стене. Нет рядом брата, что остановил бы его руку с крепким пойлом. Пьяный смех выживших сородичей, их друзей и женщин по-прежнему бесит Рыжего. Перед его внутренним взором проносятся образы павших соплеменников. Шатаясь и опираясь на плечи товарищей, он вышел на улицу.
— Я тебя ждала, — знакомо пробасило рядом. Орчиха в ожерелье из клыков пристально разглядывала раны Рыжего. — У-у-у, этой ночью ты точно уснешь, — заметила она с горечью. Орк едва заметно улыбнулся. Почти мечтательно. Это в легендах орков описывают как кровожадных, жестоких и лишенных сострадания тварей. В целом, так и есть, вот только сострадание к собратьям и страх орки все же испытывают.
— У меня снова есть идея. Я назову его Рыжим и расскажу о славных подвигах отца в битве за новые земли, — погладив слегка округлившийся живот, нежно прошептала орчиха.
