Кокошник
— Ну, кокошник надевай. Тугая девка, думаешь, проморгаешься, и сгинет наваждение? Давай, одевайся, кулёма. Терем выстудится, сама сгинешь без кокошника.
— В кокошнике вся сила, сестра. Надевай, не беси настоятельницу.
Беру громоздкий аксессуар в руки с отслоившимся лаком. Кокошник офигеть тяжёлый. Вонючий и влажный. С него сыпется песок. Из дырки в ветхой подкладке выполз опарыш.
— Прошлая сестра его днями вышивала нитью медной, камнями гранатовыми. И ты вышивать будешь. Надевай! — Девушка в длинном древнерусском платье прохладной рукой накрывает мою кисть, сжимающую кокошник. Кажется, она даже немного завидует, глядя на опарыша. Её кокошник, как и её губы, чёрный, и такой же стрёмный, как мой.
Едва брезгливо касаюсь тусклых камней, как сгнившие нитки под моей рукой лопаются, и несколько мелких гранатов глухо ударяется о деревянный пол. Ощущаю неловкость за грубое обращение с реликвией и вжимаю голову в плечи.
Настоятельница бешено вращает глазами, замахивается и отвешивает мне звонкого леща. В голове бьёт церковный колокол. Меня тошнит под ноги, прямо на гранатовые камни, я падаю на четвереньки и роняю кокошник в лужу.
Сколько же вина я выпила? Мутным с похмелья глазом обвожу комнату. В ней ни хрена нет. Солнечный луч с усилием втискивается в маленькое, давно не мытое окно.
Настоятельница, пыхтя, вышагивает из комнаты. Хлопает входная дверь. Девушка с прохладными руками делает строгое лицо и за волосы приподнимает мою голову.
— Ты в тереме не блюй. Для этого околица есть. Сегодня камни верни, как было. Кокошник потуже затяни лентой, иначе настоятельница его тупой иглой к твоей башке приладит. И готовься, в сумерках ворота отворим, гости во дворе будут.
С этим словами, переступая ногами в красных сапожках, она удаляется. Каблуки стучат, как копыта. По ходу, с этой двуличной сукой подружками мы не станем.
Переворачиваюсь на бок и сворачиваюсь калачиком. Мама, забери меня отсюда.
