Одуванчики
Окрикни мы закутанного в пальто, вечным вопросом изогнутого прохожего, он прибавит шагу да поспешит спрятаться в свою убогую, побитую молью и будничной серостью каморку.
На пятом прохожем мы сделаем вывод: этот мир не для людей. Может быть, для чудовищ Франкенштейна или лавкрафтовских тварей, для мокриц, копошащихся под камнем, или черных пауков. Но не для человеческих объятий и радости.
Небо тому виной. Сквозь туго сплетенные, скрученные ветви деревьев оно свинцовой глыбой вдавливается в воздух, заставляя людей прижиматься к земле, дышать едва-едва, лишь бы не впустить в себя отравы испарений тухлой воды.
Но ещё сильнее стало давить небо, когда пополз слух о кончине старого затворника. Он все искал способ заглянуть за тучи. Он всё пытался смеяться, когда вокруг были одни унылые лица. Сумасшедший! Он занимался изобретениями и пытался их продавать. Музыкальная шкатулка, механическая птичка с дивным голосом, оживающие картинки, светящийся шар. Но внезапно старик исчез с улиц, наглухо заперевшись в поместье. Жители поняли: способ заглянуть за тучи он не нашел.
***
— Мама, папа, смотрите, что я нашел! — мальчишка лет шести с мягкими золотыми кудрями поднес к глазам небольшую стеклянную сферу. Внутри сферы роилось темное и грозовое.
Подошедшая к мальчику мама осторожно взяла находку в руки, рассмотрела, усмехнулась:
— Мой дядя, конечно, был сумасбродом, но поймать тучу в стекло даже для него чересчур. Кинь ее в коробку для хлама, Питер. Папа завтра вывезет за город, — с этими словами женщина отдала сферу ребенку и углубилась в перебор вещей лаборатории своего покойного родственника, оставившего ей поместье в наследство.
Мальчик потоптался в нерешительности. Ну нет, такие находки надо сохранять! И туча в шаре поселилась у мальчика на тумбочке.
Оказалось, с наступлением сумерек сфера светилась. Светилась мягко, желтым уютным сиянием. Она даже становилась теплой, и перед сном Питер мог целый час зачарованно смотреть на тучу внутри нее, выискивая очертания знакомых предметов в клубах серого дыма.
Иногда ребенок делился со сферой своими переживаниями, и ему казалось, что шар начинает по-особенному пульсировать. Он научился понимать ее язык.
Одним вечером Питер так же лежал в кровати, разговаривая перед сном с необычным другом.
— Я так хочу узнать, что там, за облаками! Ты-то, наверное, знаешь, ты ведь была там, — мальчик поднял взгляд вверх, приоткрыв рот.
И тогда желтое сияние превратилось в фейерверк, россыпь ярких точек, мигающих, кружащихся, отдаляющихся и приближающихся, золотистых и голубых, летящих по всем стенам комнаты, потолку, полу.
Питер вскочил с кровати, пытаясь поймать стремительно скользящую по стене искорку. Он был словно котенок, играющий с фантиком. Мальчик носился по комнате, хлопая ладонями по стенам, но точки перескакивали на его руки и насмешливо летели по своим делам.
— Что это, Тучка? — наконец спросил он, устав от игры.
— Мой дом, — отвечал шар с тучей. — Давным-давно я был над облаками. Я был одной их золотых искр. Нас мириады, горящих ярко и гаснущих. Мы горячее всего, что ты можешь себе представить.
Мальчик рассмеялся:
— Ты меня обманываешь. Ты же туча!
Сфера не слушала. Она продолжала:
— Мы — звезды и существуем миллиарды лет. Когда-то одна звезда наполняла светом твой мир. Ярким, теплым светом! Дарующим улыбку и радость каждому. Дарующим жизнь благоухающим цветам, ярким бабочкам, каждому сердцу. Но звезда твоего мира устала и потускнела, обратилась в облако, что темнело день ото дня и заволокло твой мир плотной серой пеленой.
Мальчик грыз ноготь, обдумывая сказанное.
— Так, получается, дедушка говорил правду? Я видел его рисунки. Там насекомые, цветы. Всё такое разноцветное! Я таких еще не видел. Но мама говорит, что звезды — это чепуха, и все рисунки её дяди — просто выдумки.
— Я — звезда твоего мира, Питер. И я устал. Я больше не желаю светить. Когда твой дед поймал меня, я был только рад. Он был интересным собеседником.
— Но я так надеялся! Я верил, что дедушка прав! Как тебя вернуть на небо?
— Боюсь, это невоз...
Питер схватил шар в руки и изо всех сил начал трясти его, надеясь вытряхнуть все золотые искорки. Но стеклянная сфера выскользнула из рук и разбилась о доски.
***
Год был засушливый. Кажется, нужен один огонек, чтобы прикурить, и можно сжечь весь город. Седой Питер качался в кресле на веранде своего поместья. Это был последний день в жизни загадочного старика-отшельника. Питер прожил в этом городе всю жизнь, наблюдая, как тот вылезает из серого уныния, стряхивает с брюк и платьев мокриц, расцветает зеленой травой по весне, как расправляются плечи и появляются первые робкие улыбки на лицах людей.
Прозрачные глаза Питера наблюдали за одуванчиками. Сейчас цветы были пушистыми облаками семян, готовыми разлететься по всему свету. Они напоминали Питеру о старом друге.
